Первой была прабабушка. Мы прожили с ней 7 лет в Кузнецке. Я любила спать на её кровати. Мне не разрешали спать с ней ночью, но днём я всегда спала у неё – родители-то были на работе! Она рассказывала мне сказки. А мне виделись разные разноцветные фигурки из отблесков от лампы. Тогда же я начала смотреть и «ковры» - это когда сильно прижмёшь глаза к руке. А когда я засыпала, мне снилось, что я переходила невидимую границу и попадала в комнату маленькой прабабушки Насти и там играла с её игрушками. Ещё помню, как она сидела у печки и вязала носки. Ещё целыми вечерами мы с ней играли в карты. К прабабушке часто приходила одна знакомая, которая говорила мне, что вот, мол, какая у тебя бабушка – старая, горбатая, глухая. За это я очень не любила эту женщину. Видимо прабабушка моя была не грамотная, потому что когда приносили пенсию, вместо подписи она ставила крестик. А когда я пошла в школу, я стала расписываться за неё.
Прабабушка Настя умерла вскоре после того, как мы переехали в Пензу. А в Кузнецке с ней стала жить мамина младшая сестра с семьёй. Прабабушка просто легла спать и не проснулась. Ей был 81 год. А было это 20 лет назад.
После её смерти сад при доме в Кузнецке стал погибать: умирало по одному дереву каждый год.
Мы очень часто и подолгу разговаривали с прабабушкой в моих снах. Потом это прекратилось. Сейчас остался дом, где теперь живёт со своей семьёй самый младший внук бабы Насти (как мы звали её в детстве) и старый сундук, который папа сейчас разбирает на балконе.
2 года назад, когда прабабушка снова мне приснилась, она была молодой и красивой, какой я её даже не знала, говорят это значит, что на том свете ей хорошо.
Я только сейчас, вспоминая всё это, осознала, что баба Настя была самым близким мне человеком в детстве.
Дальше дедуля. Со стороны отца. В том же году, что и прабабушка. На даче. Инфаркт. Ему было всего 63. И там была страшная история о том, как скорая не могла подъехать к даче, и как родной сын (старший брат отца) возил своего мёртвого отца на собственной машине, и их не принимали ни в одной больнице. Бабуля страшно горевала.
Дедушка Витя был сильный, глава семьи, красавец. Мне рассказывали, что он единственный кто понимал мой детский лепет. Он был участником войны, на груди у него весели ордена, которые я пробовала на зуб, потому что думала, что это шоколадные медальки, а потом несла их на подушке на похоронах. Каждый год 9го мая в Самаре мы смотрели парад по телевизору и отыскивали глазами дедулю.
В день похорон, когда несколько человек, в том числе и я, вышли на улицу, у подъезда сидел человек, очень похожий на дедушку. И мне хотелось крикнуть: «Вы что, не видите? Вон он, дедуля, он живой!»
Он мне снился только один раз. Облако остановилось около нашего окна, я открыла створку, а на нём дедушка, он мне улыбался, помахал рукой и улетел.
И дедушка Гриша. Мамин папа. Много позже. Насколько я помню, он болел. Мы (я и мои двоюродные братья и сёстры) его побаивались, когда бывали в гостях у них с бабушкой, старались вести себя потише. На похоронах больше всего плакала наша сестра Оля, а бабушка совсем нет. На поминках мы (внуки) смеялись. Понимали, что не правильно, но ничего не могли с собой поделать. А больше ничего не могу сказать. Он мне никогда не снился.
P.S.: Мне бы так хотелось пообщаться с ними сейчас, когда я уже взрослая..
23.05.2008