Прежде подозревала, что я какой-то специальный женский идиот, потому что мне не известны многие вещи, которые другие девочки постигают если не с молоком матери, то с первой каплей перекиси водорода, проникающей в мозг через корни волос, или уж с первым глотком спермы – наверняка. И до всего, что они знают интуитивно, я додумываюсь, потратив сотни человеко-часов и истребив на опыты десятки джоулей и ленцев.Но оказалось, я себе страшно льстила, потому что идиот я не только женский, но и общечеловеческий. Мои самые частые вопросы – «почему нельзя?» и «как же так можно?» – кажутся риторическими любому социализованному взрослому.

Чтобы вы не думали, что я кокетничаю и придуриваюсь, поделюсь мыслью, которая пронзила меня в конце прошлого года навылет, и с тех пор я хожу с дыркой в голове и недоумением в сердце.

А именно про сперматозоиды.

Допустим, мужчина с кем-нибудь потрахался (не предохраняясь, что важно), кончил, закурил, а потом поехал домой. Если дело обошлось без ЗППП, то за неделю он и думать забыл обо всей истории и живёт себе дальше.

Но существует вероятность, что через месяц ему позвонит эта женщина и тоненьким голосом скажет, что беременна от него.

Понимаете? Это вам не второе пришествие динозавров, а вполне реальная возможность.

То есть вы представляете себе всю тревожность ситуации? Человек просто кончил и потом совершенно не думал о своей сперме – как она там да чего. А в это время с ней что-то происходило, с ней что-то делали! Сначала из неё вычленился один, самый ловкий, сперматозоид, который оплодотворил яйцеклетку, потом та женщина принялась это высиживать, оно там росло, росло и как-то дало о себе знать.

И это не исключительное событие, все мужчины заранее примерно представляют, что такое бывает.

Так вот, как?! как можно в подобных условиях вообще кончить?! Я сейчас не о чувстве ответственности, а о мистическом совершенно знании – что позабытая часть твоей плоти способна бесконтрольно шастать и вытворять всякое.

Да если бы я допустила, что через месяц после моего оргазма мне может позвонить какой-то человек и сообщить, что мелкоскопический фрагмент меня за это время где-то разросся и наделал делов сам по себе, я бы никогда в жизни больше не смогла даже в шести гондонах – от тревоги.

А они – могут.

Из этого я, конечно, заключила, что все мужчины либо ужасно храбрые, либо полные идиоты.

Но подруги, с которыми я это пыталась обсудить, так или иначе намекнули, что идиот здесь кто-то другой. А у мужчин спрашивать они почему-то запретили.

Жаль, искренне жаль. Было бы здорово иногда светски интересоваться: «А вы никогда не задумываетесь, чем сейчас заняты ваши давешние сперматозоиды?..»