Всё.

[Tusjena]

Анна Ахматова

Объясни мне папа, как мужчина,
Почему я до сих пор одна?
Может быть, во мне самой причина?
Может быть, в том есть моя вина…
Я веду себя довольно скромно,
Не бросаюсь к первым же ногам,
Кто-то смотрит дерзко, курит томно…
Видно разным молимся богам…
Я из тех, кто угощает чаем,
И стыдится откровенных фраз,
Я из тех, кто пишет, что скучает,
И при этом честно, каждый раз!
Объясни мне папа, что им надо?
Как себя мужчине преподать?
Может ярко-красная помада,
И колготки сеткой в минус пять?
Неужели нужно быть фривольной?
Ты меня иначе воспитал…
Знаешь, пап, мне правда очень больно,
Мир каким-то непонятным стал…
Ничего мне папа не ответил,
И не смог ни капельки помочь,
Для него я — лучшая на свете!
И, как прежде, маленькая дочь…

Не ощущала страха, только грусть,
глубокую, как самая холодная река, самое сердитое море, самый тёмный лес.
Эта глубина могла забрать всё что угодно: и память, и преступление,
и боль, и всего человека. Такой грустью хорошо укрывать прошлое,
когда кончается любовь, — больно не будет, будет никак.
(Марта Кетро "Магички")

Как почти год назад я чувствовала, как каждая моя клеточка, каждая мысль наполняется им; так и теперь чувствую, как всё умирает, отсыхает и становится ненужным. Наступает то самое время, когда смотришь на фото и больше ничего не чувствуешь. Отступают обиды, забываются надежды, потому что уже ничего не надо. Вот теперь по-настоящему прощай, Дэн.
Мне всегда немного грустно в такие периоды. Ну как когда наступает осень. Когда перестаёшь цепляться за последние тёплые денёчки и воспоминания, и наконец понимаешь, что лета не вернуть. Потому что хочется жить в лете всегда и всегда чувствовать к кому-то что-то подобное тому, что я чувствовала к Мишке, Пашке и Денису.